Военный трофей - Страница 2

— Не мой пациент, не мне советовать, — тихо произнёс Эльн, но его голос был слышен сквозь стоны воина. — Однако что произойдёт после того, как ты остановишь кровотечение?

Я резко хлопнула ресницами. Мой пациент вновь задёргался, и мы машинально двинулись с ним.

— Упрямое дитя… — прошептал Эльн, но я услышала его. — Ты, может, и стала мастером, но научилась ли чему-нибудь?

Я не хотела признавать мудрость этих слов, не хотела смотреть в лицо тому факту, что в крови воина ощущался запах выделений — запах, который до этой самой секунды я не смогла распознать. Но опыт — суровый учитель, более безжалостный, чем Эльн. Я кивнула (из горла вырвался странный всхлип) и перестала давить на рану. Ученики замерли, не понимая, что происходит.

— Ну, мальчики, — спокойно произнёс Эльн. — Пойдёмте со мной.

Я отвернулась, пока они выходили один за другим. Один из мальчиков остановился и посмотрел на меня.

— Почему вы остановились?

Став на колени, чтобы вымыть руки в стоящем на полу ведре, я подняла голову и заглянула в большие юные глаза паренька.

— Эльн объяснит тебе, дитя. А теперь ступай.

Эльн не упустит шанса преподать урок, шанса неторопливо рассказать о мучительной смерти от раны в животе, вонявшей смертью. Рассказать, что хороший целитель знает, когда надо позволить пациенту уйти, что смерть не всегда враг целителя. Рассказать, что хороший врач не может упрямо отказываться признавать предел своих возможностей. Я желала, чтобы им лучше удалось это осознать, поскольку этот урок я никогда не выучу. Трусиха.

Целую минуту я смывала с туники и штанов самые яркие пятна крови. Когда я вернусь во дворец, это может спасти меня от ругани Анны. Она утверждала, что у меня не осталось и клочка одежды, на которую никогда не попадала кровь.

Прохладная влажная ткань облепила мою горячую вспотевшую кожу. Я взяла ещё одну лохань воды и обмыла одеяние и лицо мужчины. Кровь теперь текла очень медленно. Осталось недолго. Мужчина вздохнул и успокоился. Его мышцы расслабились от моего прикосновения.

Да, Эльн предложил бы урок, но я предложила бы умирающему успокоение.

Казалось, вода облегчила его муки, и на секунду я опустила ткань, чтобы перевести дух. Я заставила себя снова ополоснуть руки, ногтями соскребая кровь с ладоней. Ещё минуту я отмывала выбившийся локон и убрала его назад. Мои волосы представляли собой постоянный источник раздражения: локоны никогда не хотели аккуратно лежать на макушке.

Кухня вновь сияла чистотой. В старых казармах не нашлось лучшей комнаты для тяжелобольных. Просторные столы служили хорошую службу, а все стойки и шкаф были заполнены флягами и мисками с мазями и лекарствами. Я посмотрела на их яркие цвета и ложное обещание вылечить все болезни. Там нет ничего, что могло бы спасти этого мужчину.

Звук снизу привлёк моё внимание. Пациент открыл глаза. Я ещё раз взяла воду и ткань. Пока я работала, его взгляд сфокусировался на мне. В глазах воина читался немой вопрос. Я улыбнулась.

— Вы в доме целителей, воин. Вы ранены. Теперь отдыхайте.

Он облизал губы и сощурил глаза.

— Копьё… наконечник сломался… живот.

Я кивнула. Нет нужды говорить. Он знал.

Воин закрыл глаза, затем снова открыл их и впервые, казалось, действительно посмотрел на меня.

— Я сражался вместе с вашим отцом, леди.

Он с трудом дышал. Усилие говорить стоило ему всех сил. Его голос звучал нежно и одновременно мужественно.

Я остановилась. Немного осталось тех, кто мог утверждать, что знал моего отца.

— Я, простите… я вас не знаю.

Казалось, воин не услышал меня. Уголок его рта изогнулся вверх.

— У тебя его глаза, дитя. Такие же необычно синие и мудрые.

Он с трудом приподнял дрожащую ладонь. Я схватила её и сжала. В его глазах сиял странный свет. Возможно, это был отблеск прожитых лет.

— Каким королём был ваш отец! Каким воином!

Он смотрел через моё плечо, вглядываясь в туманы памяти.

— Я скучаю по нему, — спокойно произнесла я.

Судорога боли перекосила лицо умирающего.

— Да, леди, — прозвучал почти беззвучный ответ. — Как и все мы.

Каким-то необычайным образом он собрал весь остаток сил, сжал мою руку и сделал небольшой рывок. Я поднесла ладонь к его губам.

— Ладонь в ладонь. Благословляю тебя, Ксилара, дочь дома Кси, дочь Ксирона, короля воинов, — с резким вдохом произнёс воин и прижал пересохшие губы к моей ладони.

Последний раз я слышала эти слова очень давно. Я поцеловала его в лоб.

— Ладонь в ладонь. И я благословляю тебя, воин дома Кси.

Он улыбнулся, и его рука выпала из моей ладони.

— Ты проявляешь слишком много заботы.

Это снова был Эльн.

Его голос отразился эхом от каменных ванночек, установленных для чистки инструментов. Я проигнорировала слова Эльна и сконцентрировалась на мытье инструментов, готовясь к следующей волне раненых. Опыт научил меня, что затишье в сражении нужно использовать, а не тратить впустую.

— Хороший целитель беспристрастен, непредвзят.

Тело воина унесли для похорон. Он был последним из тяжелораненых.

Маленькая группа несчастных учеников отправились на улицу кипятить бинты и ткань. Не самая приятная работа, но жизненно необходимая.

Эльн поставил варить на огонь ещё больше корней орхидеи. Их сладкий аромат успокаивал нервы. Остальные целители ушли следить за большими котлами с лекарствами от лихорадки. Все, несмотря на скопившуюся усталость, работали и ждали — звуков разгорающегося сражения, ещё больше раненых. Я закрыла глаза, поддаваясь изнеможению, и помолилась об окончании войны, которая велась за пределами городских стен. Помолилась, чтобы воины Огненной земли прекратили использовать свои копья. Помолилась, чтобы мне хватило опыта, и большая часть моих пациентов выжила.